Трехлинейка.
Мой друг – егерь Леха в начале 90-х постоянно жил вместе с семьей на кордоне в горах. От города до него можно было добраться часа за полтора, поэтому я к нему частенько заезжал: половить форель, а иногда «побракашить». Сейчас, спустя четверть века, я резко позеленел. Я осуждаю браконьерство, что называется, всеми фибрами, но тогда я, как и все без исключения мои знакомые, охотился именно так. И это, как говорят, исторический факт, и все об этом знают, и скрывать его бессмысленно. Официальные нарезухи в те времена были не у многих, поэтому я свою «левую» старенькую трехлинейку прятал в саду у Лехи: вкопал в землю под яблоней кусок трубы, сделал из пластика герметичную крышку, чтобы влага не попадала - в этом импровизированном сейфе хорошо смазанное оружие не ржавело и хранилось вполне надежно.
С кордона мы выходили рано утром,– нужно было еще затемно подняться повыше в горы, а километров в пяти от дороги уже можно было ничего не бояться – выстрела не слышно. Охотили в основном косулю и кабана. Старый трехлинеечный ствол был разбит боевыми патронами и за 200 метров безбожно «кидал», так что подкрадываться приходилось метров на 100, максимум на 150. Но в те времена дичи было гораздо больше, чем сейчас, так что можно было и подкрасться. Позднее, когда в свободную продажу массово поступило современное нарезное оружие, поведение животных изменилось, и сейчас подойти к косуле на сотню метров не так то просто. Если охота случалась удачной, мы спускались к кордону прямо по лесу, избегая троп. Обливаясь потом под тяжестью рюкзаков, мы пробирались к саду, пока я прятал в трубу свою трехлинейку , а Леха крался к себе домой и, если все было спокойно, мы затаскивали рюкзаки с мясом в баню. Я не могу, конечно,утверждать, что в те времена браконьерствовали все егеря без исключения, может быть, просто мне не довелось встретить егерей, которые не браконьерствуют. Может это так случайно получилось, что все егеря, с котроми мне доводилось так или иначе общаться выживали примерно так же, как мой друг Леха.
Кажется, я отклонился от темы. Я ведь начал рассказывать про свою старую трехлинейку. Но что бы начинать эту историю с начала, придётся отклониться еще дальше.
Как-то раз я купил в воинской части Газ-66. А через какое-то время надобность в такой неэкономичной технике исчезла, и от нее пришлось избавляться, но продать оказалось не так просто, как купить. И тут один знакомый из отдаленного района предложил поменять машину на баранов. Бараны, конечно, мне нужны были не больше, чем Газ-66 , но почему-то мне показалось, что мясо более ликвидный товар, чем старый грузовик. И вот в один прекрасный день, вернее в одну прекрасную ночь, у меня зазвонил телефон. Знакомый сообщил, что у него две новости: хорошая и плохая. Хорошая, что он очень выгодно поменял шишигу на 60 баранов и теперь стоит на пресечении Жарокова и Сатпаева с кузовом, полным баранов. Плохая новость заключалась в том, что стоит он на пересечении указанных улиц потому, что его остановил гаишник, который квалифицирует нахождение указанного автомобиля в указанном месте как грубое нарушение правил перевозки животных и требует каких-то документов, о которых ни он, ни бывший хозяин баранов, ни тем более я не имели никого представления. Кстати, отношения с гаишником выясняет новый счастливый владелец автомобиля Газ-66, то есть бывший владелец баранов. И поскольку гаишник имеет претензии не столько к его автомобилю, сколько к нашим баранам, то нам следует немедленно освободить чужое транспортное средство от наших баранов и самим выяснять отношения с представителями Фемиды.
Я в те времена жил в 4-х комнатной квартире, но даже этой площади не хватило бы, чтобы разместить на ночлег неожиданных гостей из Нарынкольского района. И тут я вспомнил о своем друге с горного кордона. Поскольку телефона на кордоне не было, пришлось разбудить Леху среди ночи. Не скажу, чтобы он сильно обрадовался нашему визиту, но отказать не смог. Через пару дней он позвонил и уже без ложной скромности, в довольно категоричной форме объявил, что бараны вытоптали весь сад, забрались в цветник его жены, требуют кормов, разбегаются в разные стороны, и вообще они оказались дурно воспитаны. Жена объявила самоотвод, и теперь заботиться о баранах некому. Я уже с тоской вспоминал о своем милом ГАЗ- 66: он никуда не забирался, ничего не вытаптывал, ничего не требовал, даже гаража – мирно стоял на свежем воздухе. Я, кончено, не был готов бросить все свои дела и переселяться на кордон пасти своих баранов. Профессионального пастуха как-то под рукой не отказалось, а ситуация требовала немедленного разрешения бараньего вопроса.
И тут мой сосед предложил остроумный вариант. Нужно напомнить, что на дворе стояли лихие 90-е , в каждом дворе была своя «бригада». Нашу «бригаду» возглавлял бывший старший лейтенант отдела по борьбе с наркотиками, которого за употребление этих самых наркотиков с работы поперли. Бригада состояла исключительно из бывших сотрудников и контролировала территорию между пивной и вино-водочным магазином «Луч», улаживая конфликты, порой возникающие между завсегдатаями этих заведений. В бригаде состоял некий Алик-мент, он был специалист узкого профиля – по вечерам они с лучшим другом – бывшим омоновцем Кротом, вооружившись просроченными красными корочками, выходили на работу на стоянку возле ресторана и собирали с неправильно парковавшихся водителей по 100 рублей. Нужно отдать должное мужеству Алика и Крота, на парковке можно было запросто нарваться на действующего сотрудника или на бандита и от души получить тумаков, что, в общем-то, и случалось почти каждую неделю. Но тумаки и подзатыльники являлись неизбежной частью бизнеса, и ребята к ним постепенно привыкли.
В свободное от работы время члены «бригады» тусовались возле магазина «Луч» или бесплатно смотрели видики «про Брюса Ли» в «крышуемом» видеосалоне. Это был, наверное, единственный реальный бонус их веселой «жизни на районе».
Иногда мы ездили на охоту с моим соседом. Он занимался посредничеством при получении банковских кредитов. Он находил желающих получить кредит, помогал составлять бизнес планы и относил банкирам «шапки». Из своего пацана он стремительно превращался в белого воротничка , постепенно отходил от районной жизни, но связей с друзьями детства не терял.
Однажды к моему соседу пришел Крот с коммерческим предложением: вчера, когда бухали на квартире у бригадира, Алик спер у бугра золотую цепочку и не удержался - похвастал лучшему другу Кроту. Суть коммерческого предложения такая: Крот предложил поему соседу купить Алика. Сейчас братва правит Алика, а что толку - денег у того все равно нет! Цепочку он уже пропил. Если сейчас мой сосед внесет бугру за Алика выкуп в размере 200 баксов, то все стороны сразу получат очевидные выгоды: Алик сохранит мужскую честь, ребята смогут опохмелиться, а мой сосед сможет повесить на Алика кредит. Бугор гарантирует, что Алик будет вести себя правильно и без возражений подпишется под кредитом в сотню-другую тысяч долларов, если конечно ему гарантируют, что выдадут 10 тыс долларов наличными, чтобы свалить куда-нибудь в соседнюю страну. Мой сосед счел предложение безупречным с деловой точки зрения и выдал Кроту 200 баксов в обмен на официальную долговую расписку Алика-мента на сумму 100 тыс долларов. Он принялся энергично оформлять кредит, но по каким-то случайным обстоятельствам, когда дело доходило до подписания кредитного договора, все таинственным образом тормозилось и, в конце концов, срывалось. Позднее один банкир рассказал моему соседу по пьянке, что ему звонил майор К. из отдела по борьбе с организованной преступностью и вежливо намекал, что на Алика вешать пока ничего не нужно. Мой сосед понял, что ему никогда не вернуть вложенных в Алика-мента инвестиций. Он полагал, что это он режиссер спектакля с "продажей Алика", а выяснилось, что он сам тут играет второстепенную роль. Но 200 басов сумма невеликая, а тут как раз и подвернулись эти самые бараны и сосед решил "подарить" Алика егерю Лехе.
Он вызвал Крота и объявил, что раз не получается повесить кредит, Алик будет отрабатывать долг пася баранов в горах. В тот же день Крот привез Алика на кордон и передал в полное распоряжение егерю Лехе. Молодой работник ему понравился . Леха-мент был остер на язык, обаятельно улыбался, демонтируя покрытые розовым пухом ямочки на щеках, и никогда не возражал страшим. Похоже, и Алику понравилось на кордоне: работа не тяжелая, свежий воздух, горная река, натуральная еда от пуза, и главное никаких тумаков! За месяц егерь привык к Алику и стал воспринимать его не как батрака, а почти как родственника: отвозил его гостить к родителям, передавал гостинцы: мед, сметану, молоко, картошку. В конце концов, он удостоил своего молодого помощника высшей степени доверия –стал брать с собой на охоту .
Но вот тут собственно все и началось. По договорённости Леха мог свободно пользоваться моей трехлинейкой. Алик, конечно, знал, где она закопана . И вот надо же так случиться: как-то Леха дал на время винтовку своему соседу – егерю из другого ущелья. А Алик-мент в это время как раз уехал гостить к родителям, и не знал об этом.
И вот под вечер на кордон пожаловали гости: майор К. с группой товарищей. Они сразу пошли в сад и начали копать в том месте, где была закопана винтовка. Вкопанную трубу сразу нашли - а винтовки то там и нету! Попробовали покрутить Леху-егеря, но тот тертый калач – не раскололся . Выходит зря оперативная группа ехала в горы - дело не клеится! Чтобы не терять времени даром, решено было такую печаль отметить. Леха завалил барана, сделал шашлык, налил полные графины медовухи и завязался неторопливый мужской разговор об охоте. Служивые тоже оказались охотниками. Дело обернулось так, что они подружились с Лехой-егерем и, наверное, до сих пор дружат. Уже через пару часов новые друзья рассказали Лехе, что заложил его Алик, но попросили не применять к Алику никаких карательных мер, потому что парень он в общем-то неплохой, просто со сложной судьбой. Да и закладывать он не хотел, просто работа такая – план выполнять нужно!
Леха обещал не трогать Алика, но слово не сдержал, когда веселый и остроумный Алик, ничего не подозревая, с обаятельной улыбочкой вернулся на кордон, ему пришлось вспомнить те неприятные моменты, которые у него регулярно случались на предыдущей работе – рука у егеря Лехи была тяжелая.
И тут у меня снова зазвонил телефон. Звонил, конечно, Леха. Я не знаю, как он сумел вместить в пятиминутный монолог столько нецензурных слов в адрес моей трехлинейки, баранов, пастухов и всего прочего, но я должен был забрать это свое гребанное имущество немедленно, иначе он не может гарантировать его сохранность. На следующий день я нашел покупателя на баранов за половину их рыночной цены, трехлинейку подарил Лехе в качестве компенсации за моральный ущерб, а Алику-менту пришлось возвращаться на прежнюю работу. Через несколько лет мы встретились с ним возле магазина - он, пытаясь шутить, попросил по старой дружбе пару сотен. Но чувство юмора, по-видимому, уже навсегда покинуло его вместе с большей частью зубов. Щеки с обаятельными ямочками обвисли, нежный пух превратился в щетину, зато в глазах появилось, что-то вроде мудрой грусти.
- А помнишь, как здорово было на кордоне? Форель ловилась! На охоту ходили! Хочу в пампасы - куда-нибудь пастухом. Есть знакомые ?
Я обещал поспрашивать, даже записал телефон Алика, но так и не выполнил свое обещание, к тому же он мне больше не встречался.
Мой друг – егерь Леха в начале 90-х постоянно жил вместе с семьей на кордоне в горах. От города до него можно было добраться часа за полтора, поэтому я к нему частенько заезжал: половить форель, а иногда «побракашить». Сейчас, спустя четверть века, я резко позеленел. Я осуждаю браконьерство, что называется, всеми фибрами, но тогда я, как и все без исключения мои знакомые, охотился именно так. И это, как говорят, исторический факт, и все об этом знают, и скрывать его бессмысленно. Официальные нарезухи в те времена были не у многих, поэтому я свою «левую» старенькую трехлинейку прятал в саду у Лехи: вкопал в землю под яблоней кусок трубы, сделал из пластика герметичную крышку, чтобы влага не попадала - в этом импровизированном сейфе хорошо смазанное оружие не ржавело и хранилось вполне надежно.
С кордона мы выходили рано утром,– нужно было еще затемно подняться повыше в горы, а километров в пяти от дороги уже можно было ничего не бояться – выстрела не слышно. Охотили в основном косулю и кабана. Старый трехлинеечный ствол был разбит боевыми патронами и за 200 метров безбожно «кидал», так что подкрадываться приходилось метров на 100, максимум на 150. Но в те времена дичи было гораздо больше, чем сейчас, так что можно было и подкрасться. Позднее, когда в свободную продажу массово поступило современное нарезное оружие, поведение животных изменилось, и сейчас подойти к косуле на сотню метров не так то просто. Если охота случалась удачной, мы спускались к кордону прямо по лесу, избегая троп. Обливаясь потом под тяжестью рюкзаков, мы пробирались к саду, пока я прятал в трубу свою трехлинейку , а Леха крался к себе домой и, если все было спокойно, мы затаскивали рюкзаки с мясом в баню. Я не могу, конечно,утверждать, что в те времена браконьерствовали все егеря без исключения, может быть, просто мне не довелось встретить егерей, которые не браконьерствуют. Может это так случайно получилось, что все егеря, с котроми мне доводилось так или иначе общаться выживали примерно так же, как мой друг Леха.
Кажется, я отклонился от темы. Я ведь начал рассказывать про свою старую трехлинейку. Но что бы начинать эту историю с начала, придётся отклониться еще дальше.
Как-то раз я купил в воинской части Газ-66. А через какое-то время надобность в такой неэкономичной технике исчезла, и от нее пришлось избавляться, но продать оказалось не так просто, как купить. И тут один знакомый из отдаленного района предложил поменять машину на баранов. Бараны, конечно, мне нужны были не больше, чем Газ-66 , но почему-то мне показалось, что мясо более ликвидный товар, чем старый грузовик. И вот в один прекрасный день, вернее в одну прекрасную ночь, у меня зазвонил телефон. Знакомый сообщил, что у него две новости: хорошая и плохая. Хорошая, что он очень выгодно поменял шишигу на 60 баранов и теперь стоит на пресечении Жарокова и Сатпаева с кузовом, полным баранов. Плохая новость заключалась в том, что стоит он на пересечении указанных улиц потому, что его остановил гаишник, который квалифицирует нахождение указанного автомобиля в указанном месте как грубое нарушение правил перевозки животных и требует каких-то документов, о которых ни он, ни бывший хозяин баранов, ни тем более я не имели никого представления. Кстати, отношения с гаишником выясняет новый счастливый владелец автомобиля Газ-66, то есть бывший владелец баранов. И поскольку гаишник имеет претензии не столько к его автомобилю, сколько к нашим баранам, то нам следует немедленно освободить чужое транспортное средство от наших баранов и самим выяснять отношения с представителями Фемиды.
Я в те времена жил в 4-х комнатной квартире, но даже этой площади не хватило бы, чтобы разместить на ночлег неожиданных гостей из Нарынкольского района. И тут я вспомнил о своем друге с горного кордона. Поскольку телефона на кордоне не было, пришлось разбудить Леху среди ночи. Не скажу, чтобы он сильно обрадовался нашему визиту, но отказать не смог. Через пару дней он позвонил и уже без ложной скромности, в довольно категоричной форме объявил, что бараны вытоптали весь сад, забрались в цветник его жены, требуют кормов, разбегаются в разные стороны, и вообще они оказались дурно воспитаны. Жена объявила самоотвод, и теперь заботиться о баранах некому. Я уже с тоской вспоминал о своем милом ГАЗ- 66: он никуда не забирался, ничего не вытаптывал, ничего не требовал, даже гаража – мирно стоял на свежем воздухе. Я, кончено, не был готов бросить все свои дела и переселяться на кордон пасти своих баранов. Профессионального пастуха как-то под рукой не отказалось, а ситуация требовала немедленного разрешения бараньего вопроса.
И тут мой сосед предложил остроумный вариант. Нужно напомнить, что на дворе стояли лихие 90-е , в каждом дворе была своя «бригада». Нашу «бригаду» возглавлял бывший старший лейтенант отдела по борьбе с наркотиками, которого за употребление этих самых наркотиков с работы поперли. Бригада состояла исключительно из бывших сотрудников и контролировала территорию между пивной и вино-водочным магазином «Луч», улаживая конфликты, порой возникающие между завсегдатаями этих заведений. В бригаде состоял некий Алик-мент, он был специалист узкого профиля – по вечерам они с лучшим другом – бывшим омоновцем Кротом, вооружившись просроченными красными корочками, выходили на работу на стоянку возле ресторана и собирали с неправильно парковавшихся водителей по 100 рублей. Нужно отдать должное мужеству Алика и Крота, на парковке можно было запросто нарваться на действующего сотрудника или на бандита и от души получить тумаков, что, в общем-то, и случалось почти каждую неделю. Но тумаки и подзатыльники являлись неизбежной частью бизнеса, и ребята к ним постепенно привыкли.
В свободное от работы время члены «бригады» тусовались возле магазина «Луч» или бесплатно смотрели видики «про Брюса Ли» в «крышуемом» видеосалоне. Это был, наверное, единственный реальный бонус их веселой «жизни на районе».
Иногда мы ездили на охоту с моим соседом. Он занимался посредничеством при получении банковских кредитов. Он находил желающих получить кредит, помогал составлять бизнес планы и относил банкирам «шапки». Из своего пацана он стремительно превращался в белого воротничка , постепенно отходил от районной жизни, но связей с друзьями детства не терял.
Однажды к моему соседу пришел Крот с коммерческим предложением: вчера, когда бухали на квартире у бригадира, Алик спер у бугра золотую цепочку и не удержался - похвастал лучшему другу Кроту. Суть коммерческого предложения такая: Крот предложил поему соседу купить Алика. Сейчас братва правит Алика, а что толку - денег у того все равно нет! Цепочку он уже пропил. Если сейчас мой сосед внесет бугру за Алика выкуп в размере 200 баксов, то все стороны сразу получат очевидные выгоды: Алик сохранит мужскую честь, ребята смогут опохмелиться, а мой сосед сможет повесить на Алика кредит. Бугор гарантирует, что Алик будет вести себя правильно и без возражений подпишется под кредитом в сотню-другую тысяч долларов, если конечно ему гарантируют, что выдадут 10 тыс долларов наличными, чтобы свалить куда-нибудь в соседнюю страну. Мой сосед счел предложение безупречным с деловой точки зрения и выдал Кроту 200 баксов в обмен на официальную долговую расписку Алика-мента на сумму 100 тыс долларов. Он принялся энергично оформлять кредит, но по каким-то случайным обстоятельствам, когда дело доходило до подписания кредитного договора, все таинственным образом тормозилось и, в конце концов, срывалось. Позднее один банкир рассказал моему соседу по пьянке, что ему звонил майор К. из отдела по борьбе с организованной преступностью и вежливо намекал, что на Алика вешать пока ничего не нужно. Мой сосед понял, что ему никогда не вернуть вложенных в Алика-мента инвестиций. Он полагал, что это он режиссер спектакля с "продажей Алика", а выяснилось, что он сам тут играет второстепенную роль. Но 200 басов сумма невеликая, а тут как раз и подвернулись эти самые бараны и сосед решил "подарить" Алика егерю Лехе.
Он вызвал Крота и объявил, что раз не получается повесить кредит, Алик будет отрабатывать долг пася баранов в горах. В тот же день Крот привез Алика на кордон и передал в полное распоряжение егерю Лехе. Молодой работник ему понравился . Леха-мент был остер на язык, обаятельно улыбался, демонтируя покрытые розовым пухом ямочки на щеках, и никогда не возражал страшим. Похоже, и Алику понравилось на кордоне: работа не тяжелая, свежий воздух, горная река, натуральная еда от пуза, и главное никаких тумаков! За месяц егерь привык к Алику и стал воспринимать его не как батрака, а почти как родственника: отвозил его гостить к родителям, передавал гостинцы: мед, сметану, молоко, картошку. В конце концов, он удостоил своего молодого помощника высшей степени доверия –стал брать с собой на охоту .
Но вот тут собственно все и началось. По договорённости Леха мог свободно пользоваться моей трехлинейкой. Алик, конечно, знал, где она закопана . И вот надо же так случиться: как-то Леха дал на время винтовку своему соседу – егерю из другого ущелья. А Алик-мент в это время как раз уехал гостить к родителям, и не знал об этом.
И вот под вечер на кордон пожаловали гости: майор К. с группой товарищей. Они сразу пошли в сад и начали копать в том месте, где была закопана винтовка. Вкопанную трубу сразу нашли - а винтовки то там и нету! Попробовали покрутить Леху-егеря, но тот тертый калач – не раскололся . Выходит зря оперативная группа ехала в горы - дело не клеится! Чтобы не терять времени даром, решено было такую печаль отметить. Леха завалил барана, сделал шашлык, налил полные графины медовухи и завязался неторопливый мужской разговор об охоте. Служивые тоже оказались охотниками. Дело обернулось так, что они подружились с Лехой-егерем и, наверное, до сих пор дружат. Уже через пару часов новые друзья рассказали Лехе, что заложил его Алик, но попросили не применять к Алику никаких карательных мер, потому что парень он в общем-то неплохой, просто со сложной судьбой. Да и закладывать он не хотел, просто работа такая – план выполнять нужно!
Леха обещал не трогать Алика, но слово не сдержал, когда веселый и остроумный Алик, ничего не подозревая, с обаятельной улыбочкой вернулся на кордон, ему пришлось вспомнить те неприятные моменты, которые у него регулярно случались на предыдущей работе – рука у егеря Лехи была тяжелая.
И тут у меня снова зазвонил телефон. Звонил, конечно, Леха. Я не знаю, как он сумел вместить в пятиминутный монолог столько нецензурных слов в адрес моей трехлинейки, баранов, пастухов и всего прочего, но я должен был забрать это свое гребанное имущество немедленно, иначе он не может гарантировать его сохранность. На следующий день я нашел покупателя на баранов за половину их рыночной цены, трехлинейку подарил Лехе в качестве компенсации за моральный ущерб, а Алику-менту пришлось возвращаться на прежнюю работу. Через несколько лет мы встретились с ним возле магазина - он, пытаясь шутить, попросил по старой дружбе пару сотен. Но чувство юмора, по-видимому, уже навсегда покинуло его вместе с большей частью зубов. Щеки с обаятельными ямочками обвисли, нежный пух превратился в щетину, зато в глазах появилось, что-то вроде мудрой грусти.
- А помнишь, как здорово было на кордоне? Форель ловилась! На охоту ходили! Хочу в пампасы - куда-нибудь пастухом. Есть знакомые ?
Я обещал поспрашивать, даже записал телефон Алика, но так и не выполнил свое обещание, к тому же он мне больше не встречался.
Изменено: Ph kz - 26.10.2014 20:57:57
